Эмигранты. Поэзия русского зарубежья

в голубом окошке моем,

да диван из березы карельской,

да семья мотыльков под стеклом.

Буду снова земным поэтом:

на столе открыта тетрадь…

Если Богу расскажут об этом,

Он не станет меня укорять.

Кембридж, 1920

Скитальцы

За громадные годы изгнанья,

вся колючим жаром дыша,

исходила ты мирозданья,

о, косматая наша душа.

Семимильных сапог не обула,

и не мчал тебя чародей,

но от пыльных зловоний Стамбула

до парижских литых площадей,

от полярной губы до Бискры,

где с арабом прильнула к ручью,

ты прошла и сыпала искры,

если трогали шерсть твою.

Мы, быть может, преступнее, краше,

голодней всех племен мирских.

От языческой нежности нашей

умирают девушки их.

Слишком вольно душе на свете.

Встанет ветер всея Руси,

и душа скитальцев ответит,

и ей ветер скажет: неси.

И по ребрам дубовых лестниц

мы прокатим с собой на пир

бочки солнца, тугие песни

и в рогожу завернутый мир.

1924

На рассвете

Я показывал твой смятый снимок

трем блудницам. Плыл кабак ночной.

Рассвело. Убогий город вымок

в бледном воздухе. Я шел домой.

Освещенное окно, где черный

человечек брился, помню; стон

первого трамвая; и просторный,

тронутый рассветом небосклон.

Боль моя лучи свои простерла,

в небеса невысохшие шла.

Голое переполнялось горло

судорогой битого стекла.

И окно погасло: кончил бриться.

День рабочий, бледный, впереди.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139