Поэзия Серебряного века (Сборник)

Полчаса назад – усики нафабрены,

По горлу рубчик, об глаз пятно —

Он как вроде балабус
[453]обошел фабрику,

Он! А знаменитэр ин Одэсс блатной.

Там в корпусах ходовые девочки,
[454]

У них еще деньжата за ночной “марьяж”,
[455]—

Сонька, и Любка, и Шурочка Первая,

Которую отбил у всего ворья.

Те повыходили – но снаружи не сердятся,

Размотали чулок и, пожалуйста, – на…

Вы же понимаете: для такого мердэра
[456]

Что там может значить бабья война?..

Мотькэ хорошо. Чем плоха профессия?

Фирма работает – и вашших нет.

На губе окурок подмигивает весело,

Солнце обляпало носы штиблет.

Но тут вышел номер: сзади рабочие.

Сутенер на тень позыривает скосу…

Вдруг: “Стой!” Цап за лапу:

“Кар-роче…”

Брови вороном на хребет носа.

Губы до горла лицо врезали,

Зубы от злобы враскрошь – пемзой…

Оробели ребята… Обмякло железо-то…

Взяла тута оторопь и Тамбов и Пензу.

Мотькэ-Малхамовес идет по Коллонтаевской…

Сдрейфили хамулы
[457]– холера им в живот!..

Он уже расходился, руками махается

И ищет положить глаз на живое.

И вдруг ему встрелись и совсем-таки нечаянно

Хунчик-дер-Заика и Сашка Жмых.

Ну, как полагается, завернули в чайную

И долго гиргиркали
[458]за стаканом на троих.

А назавтра днем меж домов пятиярусных
[459]

К магазину “Ювелир М. Гуревич и сын”

Подкатил. Грузовик. Содрогаясь. Яростно.

Волоча. Потроха. У мускулистых. Шин.

Магазин стал. Под наблюдением “приказчика”

Зеленых и рыжих два бородача

Не спеша выносили сундуки и ящики

И с шофером нагружали оцинкованный чан.

Когда же подошли биржевые зайцы,