Стихотворения и поэмы

Тиран Абдулла, кровожадный паша,

Пирует в Белграде, победою пьяный.

Ослушников войско во прах сокруша,

Он счастлив богатой подачкой султана.

Замученной Сербии лютый палач

Сидит на резном перламутровом троне.

Шербет, словно кровь непокорных, горяч,

И золото чаши пылает в ладони.

Кругом янычары, что рады и впредь

Разбойничать, лишь бы платили сполна им…

На блюдах дымится обильная снедь,

Струится шербет полноводным Дунаем.

Зловещий подсчет веселит янычар:

По многу ль голов они в битве отсекли?

Бахвалятся, спорят — чей крепче удар,

Бранятся, хохочут, как дьяволы в пекле.

«Эй, старого Мирко введите-ка в зал!

Его четырех сыновей мы забрали.

Отвагу мятежников он воспевал,

Властителей славу воспеть не пора ли!»

И Мирко-гусляр входит словно во сне,

Он слышит застольный прерывистый гомон.

Присев на скамью ото всех в стороне,

Глазами незрячими водит кругом он.

«Послушай, старик, — возглашает паша, —

Во прах уничтожил я Сербию вашу,

Но знаю, что песня твоя хороша,

Твой редкостный дар по заслугам уважу.

Не зря приведен ты на праздничный пир:

Прославь меня песней на вечные годы.

Пускай меня помнит и чествует мир,

Покуда есть небо, и суша, и воды».

Наградой паша соблазняет певца:

Алмазами, золотом — жизнью богатой,

Но Мирко молчит, не поднимет лица,

И зал замирает, смущеньем объятый.

«Эй, Мирко-гусляр, начинай поживей!

В свидетели я призываю аллаха:

Верну тебе всех четырех сыновей,

И вместе домой вы пойдете без страха!»

И чудится Мирко, что с ним сыновья

Домой возвращаются живы-здоровы…

Но горько молчит он, печаль затая.

На пиршестве пышном не слышно ни слова.