Стихотворения и поэмы

Под грозной стеной медно-рыжих скал там сделай привал, меж зверей отдыхай!

Где гнезда ехидн, разобью свой шатер! разобью свой шатер, где спит скорпион!

Вдали от людей будет в тысячу раз безопасней, покойней, прекрасней мой сон!

Безопасней, чем в дни, когда я преклонял главу утомленно другу на грудь,

Ах, другу на грудь, под которой всегда разверстая бездна готова сглотнуть.

Доколе Синая седую главу суровое солнце будет палить

И желтые груды в пустыне нагой, как волны морей, волноваться и бить, —

Я не захочу увидеть людей, друзей былых и кровных родных,

Я не захочу услышать о них, об их делах, ничтожных и злых!»

В последний раз Абул Маари, обратясь, на Багдад уснувший взглянул,

Свой морщинистый лоб с отвращеньем отвел и к шее верблюда любовно прильнул,

Со сладостной лаской поэт целовал горячим лобзаньем верблюда в глаза,

И одна за другой палящей росой по ресницам поэта стекала слеза.

Со звяканьем нежным, качаясь в песках, спокойно, размерно шагал караван,

По пустыне вперед совершал свой поход к голубым берегам неизведанных стран.

Сура 2

И тот караван, виясь как змея, меж пальм горделивых свой путь совершал.

И песок поднимал, песка караван, и ветер игривый ту пыль развевал.

«Вперед, караван! что кинули мы, чтоб глядеть, сожалея, на жизнь прошлых лет?»

Так в душе сам с собой говорил с тоской Абул Маари, великий поэт.

«Что за нами осталось, о мой караван! чтоб вернуться назад, в отчизну свою?

Покинули мы друзей и жену? богатство и славу, родных и семью?

Покинули мы людей и народ? закон, справедливость, отчизну, права?

Иди и не медли! покинули мы лишь оковы и цепи, обман и слова!

Ах! женщина что? кровожадный паук, коварный и лживый, тщеславье без дна,

Что любит лишь хлеб твой; и, яд в поцелуй вливая, другому она продана!

На ветхой ладье лучше в море плыви, чем женщине, клятве преступной, поверь:

Устами ее Иблис говорит! о блудница, в красивом обличии зверь!

О лилии чистой, лучистой звезде ты мечтал, ты желал спать под светлым крылом,

Ждал, что будет она бальзамом для ран, над страдающей жизнью сияющим сном,—

Ты грезил о песне, как песнь родника, что влечет и поет в голубых берегах.

Жаждал сладостных слез на небесной груди, бессмертной росы на прелестных очах!