Устами Буниных. Том 2. 1920-1953

Впечатление от Станиславского очень хорошее, хотя он ставит театр выше России. В этом и разногласие наше. […] Ему пришлось многое пережить, его выселили из квартиры, Бог знает, куда. Сын его в это время простудился и схватил туберкулез. Теперь они уезжают в Америку.

Днем к нам пришла Книппер. Ян спал и мы долго сидели с ней вдвоем. Она много рассказывала и жаловалась на Марию Павловну [Чехову. — М. Г.], которая, по ее словам, проявила много жестокости и жесткости, например, к брату Ивану Павловичу. Потом рассказывала о скупости М. П. […]

Потом она стала советоваться насчет издания книг. У нее покупают иностранцы, а также она продала «Слову» письма Антона Павловича к ней.

Рассказывала и о России, но очень сдержанно. Не успела, как следует, осмотреться и, пожалуйте, опять ехать заграницу. […] Ушла в шестом часу.

На «встрече» мы начали продавать билеты на вечер Шмелева. Ян никуда не годится, как продавец — конфузится, так что пришлось мне взяться за это дело. […]

Была сегодня у М. С., она лежит. Говорит, что никогда не пригласит Бальмонта, когда будет вино: «Бальмонт, вино и я — несовместимы!» […]

19/6 декабря.

Ушли от нас только что Лужские. […] Много говорили о Телешовых. Николай Дмитриевич — настоящий старик, Елена Андреевна работает. Андрюша — деликатный молодой человек, учится на доктора. Тяжело им всем очень. Ненависть к большевикам огромная, к евреям еще сильнее. […] отношение у них к большевикам совсем не наше, они стараются отыскать и хорошие стороны в теперешней жизни. […]

26/13 декабря.

[…] Получили билеты на вечер Художественного театра в каком-то частном доме. […] Поднимаясь по лестнице в особняке, мы встретили Качалова. Блестящ, в безукоризненном фраке с шелковой полосой на брюках. Очень любезно, по-актерски, поздоровался с Яном. Мы познакомились. Зала небольшая, набита до отказа. Читают актеры и актрисы. И странно — художественники читают плохо. […] Хорош был только Москвин.

После вечера хозяйка пригласила ужинать. […] С нами сидела Книппер, мило подтрунивавшая над Яном. […] Она жаловалась на усталость, т. к. всю прошлую ночь они пьянствовали у Моло, где среди гостей был и Борис Владимирович, Великий Князь. «Все смешалось в доме Облонских». Говорят, Москвин был в ударе и много пел.

За ужином я сидела с Милюковым, который был очень любезен. […] Речей не было, по уговору, но вдруг, уже почти в конце ужина поднимается изящная фигура Качалова, томно становится у колонны и начинает читать «Солнце» Маяковского. Милюков говорит: «Я думал, что Маяковский совсем не умеет писать, а теперь вижу, что он поэт». Когда Качалов кончил под апплодисменты ошалевших эмигрантов и стало тихо, Ян громко сказал: «Поедем, а то, пожалуй, еще будут читать и ленинские речи». Мы уехали.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293