Хорошая жизнь
— Эх ты, говорит, бесчувственная! Он, говорит, даже плакал об тебе. Весь вечер вчера лежал, к стенке отвернувшись, а сам плакал навзрыд.
— Что ж, говорю, и мне, что ль, залиться в три ручья? И не стыдно ему было, красноперому, реветь на людях? Ишь ребеночек какой! Ай от сиски отняли?
Так и выпроводила старуху эту без ничего и сама не пошла. А он вскорости возьми да и взаправду удавись. Тут-то я, понятно, пожалела, что не пошла, а тогда не до него было. У самой в доме скандал за скандалом пошел.
Две горницы в доме я под квартеру сдала, одну наш постовой городовой снял, отличный, серьезный, порядочный человек, Чайкин по фамилии, в другую барышня- проститутка переехала. Белокурая такая, молоденькая, и с лица ничего, красивая, Феней звали. Ездил к ней подрядчик Холин, она у него на содержанье была, ну, я и пустила, понадеялась на это. А тут, глядь, вышла промеж них расстройка какая-то, он ее и бросил. Что тут делать? Платить ей нечем, а прогнать нельзя — восемь рублей задолжала.
— Надо, говорю, барышня, с вольных добывать, у меня не странноприимный дом.
— Я, говорит, постараюсь.
— Да вот, мол, что-й-то не видно вашего старанья. Вместо того, чтоб стараться, вы каждый вечер дома да дома. На Чайкина, говорю, нечего надеяться.
— Я постараюсь. Мне даже совестно слушать вас.
— А-ах, говорю, скажите пожалуйста, совесть какая! Постараюсь-постараюсь, а старанья, правда, никакого. Стала пуще округ Чайкина увиваться, да он и глядеть на нее не захотел. Потом, вижу, за моего принялась. Гляну, гляну все он возле ней. Затеял вдруг новый пинжак шить.
— Ну, нет, говорю, перегодишь! Я тебя и так одеваю барчуку хорошему впору: что сапожки, что картузик. Сама, мол, во всем себе отказывала, каждую копейку орлом ставила, а тебя снабжала.
— Я, говорит, хорош собою.
— Да что ж мне, на красоту твою дом, что ль, продать?
Замечаю, пошла торговля моя хуже. Недочеты, ущербы пошли. Сяду чай пить — и чай не мил. Стала следить. Сижу в кабаке, а сама все слушаю, — прислонюсь к стенке, затаюсь и слушаю. Нынче, послышу, гудят, завтра гудят… Стала выговаривать.
— Да вам-то, говорит, что за дело? Может, я на ней жениться хочу.
— Вот тебе раз, матери родной дела нету! Замысел твой, говорю, давно вижу, только не бывать тому во веки веков.
— Она без ума меня любит, вы не можете ее понимать, она нежная, застенчивая.
— Любовь хорошая, говорю, от поганки ото всякой распутной! Она тебя, дурака, на смех подымает. У ней, говорю, дурная, все ноги в ранах.